Хазан
 |
 |
 |
 |
 |
Таких расточителей, как прихожане Холодной синагоги в Мазеповке, свет
еще не видал. «Всякий пожелал бы себе иметь в кармане столько, — говорят
о них в городке, — во сколько им обходится содержание канторов». А идет
это вот откуда: как известно всему миру, мазеповцы испокон веков большие
знатоки пения, но таких любителей, как прихожане Холодной синагоги, днем
с огнем не сыщешь. Коль заявится в Мазеповку знаменитый Пици, где он поет?
— в Холодной синагоге. Где можно послушать Иерухима, Ниси или Мици? — В
Холодной синагоге. Уж так оно повелось с давних пор, и все тут. Никто этому
не удивляется. Ох, и тяжко приходится им, пока они не найдут себе настоящего
кантора, чтобы перед людьми не осрамиться и самим удовольствие получить!
Немало там друг другу крови попортят, пока кантор понравится каждому, придется
всем по вкусу. Но если уж он приноровится, то останется у них навсегда,
навечно, тогда лучшего места для него во всем мире нет. Вот какие чудаки
эти прихожане Холодной синагоги, и вот каков их кантор — Шмулик Ямпольский.
У этого Шмулика был не голос, а львиный рык, и вместе с тем своим фальцетом
он замечательно брал верхи. «От его «С престола твоего...» умереть можно!»
— говорили люди. Этот мотив он позаимствовал у контора из Крутьи. У Шмулика
и голос был хорош, и текст он подавал отлично. Можно было заслушаться,
когда он читал молитвы.
— Если б наш Шмулик, — говорили прихожане Холодной синагоги, — если
б, к примеру, наш Шмулик знал ноты, он переплюнул бы и Пици, и Мици, и
Иерухима, и всех нынешних мировых канторов. Наш Шмулик, стоит ему лишь
захотеть, может еще и сегодня затмить одним только своим исполнением молитвы
«Кесер» или валашской мелодии* всех нынешних новоиспеченных ловкачей со
всеми их хорами.
В дни покаяния Шмулик молился с певчими. Ему помогал своим дискантом
сынишка Иоселе, некий бас и еще какой-то крикун. Вот он и весь хор! Остальное
выделывал Шмулик своим благословенным горлом. Мотивы, которыми блистал
в эти дни кантор, горожане повторяли потом целый год. Это не значит, конечно,
что собирались где-то в одном месте и пели; для этого и времени свободного
нет, и на душе не так уж весело, чтобы вдруг ни с того ни с сего усесться
петь. Но каждый в отдельности, у своего стола или идя по улице, тихонько
напевал под нос мелодии Шмулика.
Вернуться к карте